Торжество графомана, реферат
«Торжество графомана» — музыкальный спектакль в 2-х частях. Это две монооперы, объединенные общей идеей. Полная версия «Торжества графомана» была представлена автором, В. Грунером, в 2003 году в Перми, в салоне им. Дягилева. Во время спектакля она была снята на видеокамеру и позднее скопирована на DVD-диск.
Издание «Торжества графомана» неслучайно предваряют «мысли пунктиром» от автора - он заостряет тему: «Графоманство — тормоз или двигатель прогресса? Что оно сегодня — литература, музыка, политика, философия? Насколько оно безобидно? Насколько опасно? Где нам смеяться и где плакать? И где граница между нелепостью и драмой в современном мире?.. Большие мы в собственных глазах. Перед Богом все мы графоманы».
По мнению автора, несмотря на то, что «Торжество графомана» музыкально-сценическое произведение, музыка в нем главный действующий герой. Поэтому изначально разрозненные литературные источники, благодаря активному «вмешательству» в них композитора написавшего собственное либретто, претерпели значительные изменения и были заключены в некую общую музыкальную концепцию. Трудно было бы себе представить соединение в одном произведении абсолютно разных стилистических пластов от литературно-салонного Козьмы Пруткова до социально-публицистических виршей наших дней.
Что касается музыкальной стилистики, то здесь перед нами предстает глобальный спектр жанровых обобщений музыки XIX столетия, от романтической «гишпанской баллады», серенады, романса, польки, зажигательной танцевальной качучи, до жанров характерных для XX столетия, где есть место и опереточному канкану, и революционному маршу, и бытовому вальсу, и современным танцевальным ритмам босса-новы, румбы, рока, рок-н-рола. Композитор сумел соединить всё это в одном стилистическом ключе. Нет ни одного места в буффонаде, где бы не чувствовалась мощная сквозная линия авторского стиля и «железной» драматургии.
В первой части несколько действующих лиц: Козьма Прутков (мистический голос), Композитор, который ведет музыкально-сценическое действие, перевоплощаясь в разных героев, давая комментарии между музыкальными кувертами, и Коробкист — исполнитель на спичечном коробке. В пятом финальном куверте с момента появления Коробкиста между ним и Композитором возникают смешные ситуации, начиная со сцены обучения игры на СКОРГе (спичечном коробоке Грунера) и заканчивая заключительными совместными поклонами. Перед репризой Коробкист как бы забывается и временно отбирает инициативу у самого Композитора, который, обидевшись, произносит гневливый монолог.
Во второй части Козьма Прутков расширяет зону своего магического влияния, перевоплощаясь в поэта-издателя Деринга, с возникающими отсюда определенными взаимоотношениями, выраженными в двух посланиях Композитора к поэту-издателю.
Духовная нищета современного графомана находит аллегорическое отражение в образе «пещерного человека 2002 года». Как и в первой части, композитор снова ведет действие, входя в образы разных героев, общаясь со слушателем между песнями. Он зачитывает записки «пещерного человек» и дает «философские» комментарии. Во время спектакля он дважды обращается непосредственно к издателю. Перед нами проходят кадры из современной действительности, сдобренные аллюзиями социальных потрясений XX столетия в гротескном преломлении.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
В Театре Козьмы Пруткова
«Потешные песни»
Юмориада в пяти кувертах для мужского голоса, фортепиано и спичечного коробка
В 2001 году на городском конкурсе композиторов им. Николая Метнера, проведенном отделом культуры Администрации г. Перми совместно с Союзом композиторов , В. Грунер был удостоен звания лауреата за юмориаду «В театре Козьмы Пруткова». В этом же году юмориада получила грант городской администрации.
Это оригинальное сочинение гротескно-юмористического характера продолжает традиции, идущие от Даргомыжского, Глинки, Мусоргского, Шостаковича... Поневоле вспоминаются «Раёк» Мусоргского и «Антиформалистический раёк» Шостаковича, это традиции балаганного театра, но В. Грунер находит совершенно новое, неожиданное решение.
Уникальность его, прежде всего, состоит в том, что и музыка, и либретто, и сам замысел принадлежат одному автору, который предстает в этом произведении как некий человек-театр. Поразительно то, что он выступает здесь как певец, пианист и актер одновременно. В истории музыки нет аналогов подобных сочинений, как нет и прецедентов сочетания композиторами в одном лице столь разноплановых специфических навыков. Как вокальная, так и фортепианная партии, каждая сама по себе, очень виртуозны и требуют недюжинного мастерства. Понятно, что хороший пианист или певец, обладающий высокой техникой вокала, наверное, могли бы, каждый по отдельности, справиться с такой задачей, но маловероятно, что это удалось бы сделать кому-либо одновременно. «До сих пор Валерий Грунер был и пока остается единственным исполнителем в моем театре. Ему приходится сочетать в себе певца, актера и пианиста одновременно», — пишет Козьма Прутков в предисловии к изданию.
В издании рукописи композитор из практических соображений всё же предусматривает возможность нескольких способов исполнения. В той же юмористической манере он предлагает три варианта: «Человек-театр», «Дуэт» и «Трое в лодке». При хорошем режиссерском решении оригинальность спектакля, по мнению автора, не должна потеряться.
Композитором предпослана программа к спектаклю с авторским рисунком. Текст в ней, как и в самом произведении, воссоздаёт литературный стиль великого графомана — Козьмы Пруткова. Козьма вживляет в композитора «свои мелодии» и он становиться исполнителем его музыкально-литературных затей: «Я запросто вселяюсь в любого из вас: будь-то писатель, поэт, композитор, художник...». Через В. Грунера Козьма Прутков воссоздает свой театр.
В. Грунером найден своеобразный литературный прием внедрения персонажа великого графомана Козьмы Пруткова в наше время, когда многие слышат «голоса», почему бы и композитору не услышать «голос»? Хотя бы даже во сне. Так налаживается связь с литературным персонажем братьев Жемчужниковых и Алексея Толстого — Козьмой Прутковым. Эдакое литературное мистическо-юмористическое воссоединение реального с ирреальным.
В представленном печатном издании буффонады мы можем прочесть «Некоторые мысли по поводу моего театра и о пермском композиторе Валерии Грунере», якобы предпосланное Козьмой Прутковым. Он делегирует композитору не только свои рекомендации, но и свою музыку: «...Была у меня и музыка, ведь я и раньше сочинял мелодии, но из ложной скромности никому не показывал — теперь я восхотел еще и композиторской славы... Если все вокруг композиторы, так и я — тоже!»
В либретто включены: авторская проза, три стихотворения Козьмы Пруткова, один стих Грунера и небольшое стихотворение пермского поэта Александра Клёнова. Музыкальные номера перемежаются примечаниями автора, которые озвучиваются в актерских репризах между кувертами (частями). Тексты предисловия и послесловия, а также «невидимый голос» тоже отыгрываются и проговариваются.
С литературной точки зрения В. Грунер показал себя в «Потешных песнях» как талантливый стилист. Вот как пишет Козьма Прутков в «Некоторых мыслях по поводу...»: «Готов также утверждать: композитор Валерий Грунер показал себя недюжинным литератором, ухватившим моё «... в изгибах разных внутреннее «Я».
Хотелось бы обратить особенное внимание на то, что автор использовал в «Потешных песнях» сконструированный им необычный музыкальный инструмент, изготовленный из простого спичечного коробка. Этот инструмент воспроизводит звук близкий к звучанию кастаньет. В партитуре дана забавная инструкция по его изготовлению и применению.
Как видно из всего сказанного, «В театре Козьмы Пруткова» — сочинение очень яркое и самобытное. Оно было написано в 1998 году и почти сразу прозвучало на областном радио в рубрике «Музыкальный радио-ТЕАТР», получив положительный отзыв в прессе в статье Г. Куличкиной под названием «С благословения Козьмы Пруткова».
Свою сценическую жизнь спектакль начал в 2000 году на VII Всероссийском фестивале моно-спектаклей, ежегодно проводившемся в Перми, и получил приз Областной администрации и оперного театра. Через год он был исполнен в Доме Ученых, в рамках фестиваля «Пермский меломан», затем с огромным успехом в Москве в гостиной Дома Шуваловых. Позднее спектакль был показан в концерте лауреатов городского конкурса композиторов. Каждое его исполнение получало все новые и новые рецензии музыковедов и журналистов.
Тема графоманства еще никогда не получала такого широкого звучания в музыке. По мнению автора, многие наши беды происходят по той причине, что графоманство пронизывает все уровни не только культурной, но и в целом всей современной общественной жизни. Каждый день мы слышим мутный, грохочущий поток, который льют на наши головы музыкальные графоманы. Этот звуковой водопад топит в своих сточных водах и уводит от живой музыки уже не одно поколение молодежи. Происходит подмена понятий, извращается суть вещей. Политическое графоманство порождает ещё более страшные катаклизмы общества. В недалёком прошлом в устах наших вождей звучало, к примеру, такое изречение, что государством может управлять и кухарка. Что из этого получилось мы уже знаем из примера собственной истории. Мысль, как и музыка, и как любой другой вид энергии, воплощаясь в реальности, приводит к трагедии целые народы.
Возвращаясь к «Театру Козьмы Пруткова» отметим, что за непосредственной и весёлой внешней формой спектакля, скрыт глубокий смысл. Эта необычная аллегоричность, простота и в тоже время зрелищность спектакля, натолкнули автора на мысль о создании продолжения «Потешных песен». Удивительно, что взоры К. Пруткова обернулись в сторону города «со смешным именем Пермь» и пермскому композитору Валерию Грунеру. Этот литературно-сценический прием невольно переходит во вторую часть сочинения, где перед нами предстает «пещерный человек 2002 года» — графоман из литературы перекочевал в реальную жизнь, утеряв в ней ориентиры и понятия. Его несет общий поток бурного житейского моря с его катаклизмами и глобальными метаморфозами — это графоман «по-жизни».
ВТОРАЯ ЧАСТЬ
«Наскальные песни»
Тринадцать записок пещерного человека 2002 года
Трагикомический фарс в одном лице для мужского голоса и фортепиано.
Рыночная ситуация нового времени пугает «пещерного человека» — он не находит в жизни своего места. Это своеобразный юродивый наших дней, в устах которого неожиданно звучит истинный смысл вещей.
По драматургии, как и в «Потешных песнях», музыкальные номера «Наскальных песен» чередуются с прозаическими текстами-записками «пещерного человека» — они становятся своеобразной связующей нитью. Здесь проявляется мимикрия образа «пещерного человека»: то это лихой молодец, то опереточный персонаж, то ученый муж, то герой Троянской войны Одиссей. У пещерного человека тысячи личин, которые как будто складывались в нем с начала возникновения жизни на Земле.
Тема всеобщего графоманства получает в «Наскальных песнях» свое дальнейшее развитие. Если в «Театре Козьмы Пруткова» героем представлен графоман прошлого, то в «Наскальных песнях» перед нами предстает уже графоман современный. В век развитых технологий и науки мы нередко видим, как интеллект и сознание нынешнего человека движется в прямо противоположную от научного прогресса сторону. Не случайно «Наскальные песни» имеют еще одно название — «Тринадцать записок пещерного человека 2002 года».
В «Наскальных песнях» композитор позволил себе существенно препарировать стихи Геннадия Деринга взятые им по выбору из цикла «Гомо Ветхий. В шутливом послании Великого Композитора знаменитому издателю В. Грунер иронически просит у поэта прощения: «Дружище! Хочу заранее попросить у тебя прощения. Мне пришлось кое-где внести свои поправки, местами заменить слова и присочинить некоторые тексты. Это неизбежные издержки, неминуемо возникающие при рождении новых шедевров...». Композитор предпослал остроумные названия каждой из «песен».
В «Записках» через шутовство и смех приоткрывается завеса над нашими бедами. Это социальная и национальная трагедия сегодняшнего дня. Это нравственное убожество. Это любовь, низведенная до уровня инстинкта зверя. «Пещерный человек», невольно участвуя во всеобщем грабеже и дележе, пилит сук, на котором сидит, балансируя на грани самоуничтожения. В глубине сознания, ощущая ужас происходящего, он не находит в себе сил для преодоления стадности, он — человек толпы. В эпилоге звучит мысль о другой жизни и другом месте в ней человека. Каждый из нас может заглянуть в себя глубже и пристальней, преодолеть в себе зверя и решить, как жить дальше.
В «Наскальных песнях» осваивается свежий, совершенно новый стилистический пласт, аналогов которому не было в классическом музыкально-сценическом жанре.
Еще раз заострим внимание — «Торжество графомана» задумано как смешное, живое и внешне очень веселое произведение. Оно может быть воспринято любой аудиторией. Изначально спектакль рассчитывался на исполнение одним человеком, совмещающим в себе множество навыков и качеств, но, как уже говорилось, автором предусмотрены и другие возможности воплощения произведения исходя из соображений его жизнеспособности.
Уникальность «Торжества графомана» состоит еще и в том, что при всей лаконичности выразительных средств, композитору удается достигнуть масштабности и глубины драматургических и стилистических обобщений, грандиозного жанрового пространства. В предельно сжатом сценическом диапазоне максимально раскрывается тематический замысел композитора. Если говорить о мастерстве использования музыкальных возможностей вокальной и инструментальной партий, то изобретательность автора не перестает удивлять. Всё это можно без преувеличения поставить ему в заслугу.
Сама тема графоманства, масштаб и полнота её воплощения еще никогда не получали столь мощного звучания в музыкальном произведении. Это уже не просто балаганный театр, его жанровые границы явно раздвинулись, и родилось нечто новое, чему пока трудно подобрать название. В. Грунер нашел свое обозначение жанра — драматическая буффонада. Чрезвычайно любопытны и необычны обозначения жанров обеих моноопер: юмориада в первой части и трагикомический фарс во второй. Так же оригинальны и сами названия частей: «в Театре Козьмы Пруткова» и следующее за ним уточнение жанра «Потешные песни». Во второй же части сначала идет обозначение жанра «Наскальные песни», и только потом тема «Тринадцать записок пещерного человека 2002 года».
А почему тринадцать? Столь нетипичное число для музыкального формообразования, имеющего смысловую «несчастливую» для пещерного человека предопределенность — намек на роковую символику. Если говорить о пятичастной структуре «Потешных песен», то её тоже трудно назвать традиционной.
Использование спичечного коробка (СКОРГа) — казалось бы простейшего, но суперэффектного инструмента сконструированного композитором не встречается не только в мировой классической музыкальной литературе, но и ни в какой другой.
Всё это говорит о том, что произведение В. Грунера можно без преувеличения отнести к новаторским. Остается добавить, что даже традиционные средства музыкальной выразительности, благодаря мастерству и профессионализму автора подаются им в неожиданном ракурсе, изобилуют необычными приемами исполнения. Чего стоят, к примеру, мгновенные переходы с фальцета на голос в «Осаде Памбы» производящие эффект всхлипа, или в «Качуче», где у страстного «гишпанца» как будто перехватывает горло, или многочисленные голосовые «глиссандо», а также смехоизобразительные эффекты. Что касается чувства юмора композитора, то, если обратить внимание на ремарки в нотном тексте, все они изобилуют искрометностью, неуёмной фантазией, даже когда предназначены для исполнителей и не произносятся со сцены. Это, безусловно, создает для артистов мощный энергетический заряд, побуждающий к глубокому проникновению в материал и давая позитивный настрой. В издании «Торжества графомана» авторская юмористическая манера присутствует от первой до последней буквы, даже в заключительных титрах.
В наше время, когда низкопробные образцы всевозможных псевдоюмористических шоу вытеснили здоровый, чистый смех, появление «Торжество графомана» весьма востребовано и своевременно — это новый поворот в направлении гротеска. Автор не опускается здесь «ниже пояса», напротив, присутствие здорового чувства юмора и высокого художественного вкуса побуждает слушателя подняться над самим собой. Реалистическая самооценка социально необходима современному обществу и может найти отражение в музыкальном, театральном и культурологическом аспектах современного искусства.
Удивительно, что «Торжество графомана» и последовавшее затем издание этого произведения дали толчок для возникновения Пермского международного продюсерского агентства «Третий берег», а также открытия передвижного клуба искусств под тем же названием. В результате работы над реализацией произведения, консолидировались творческие силы деятелей искусств различных направлений. Этот процесс завершился объединением творческой интеллигенции города под эгидой «Третьего берега», но и это еще не всё. В ближайшем будущем представительства агентства будут открыты в Москве, Санкт-Петербурге и за рубежом, что существенно расширит границы пермского культурного пространства и даст новые стимулы для позиционирования всего потенциала пермской и российской творческой элиты.